В свою очередь, греки тоже питали иллюзии относительно масштабов российской помощи. Правда, Екатерина II в Обращении к грекам и славянам, под турецким игом пребывающим, была достаточно осторожна, она советовала им воспользоваться обстоятельствами войны и употребить свои силы для достижения независимости, обещая “покровительство и милость для сохранения всех тех выгодностей, которые они (греки и славяне. - И.С.) своим храбрым подвигом в сей нашей войне с вероломным неприятелем одержат”28. В обращениях же с призывами к восстанию, рассылаемых А.Г. Орловым и Г.А. Спиридовым, уже прямо говорилось о том, что в этом богоугодном деле императрица не оставит их своим покровительством и помощью29. Как справедливо отмечал Г.Л. Арш, в устной пропаганде эти обещания обретали еще большую определенность. В массах они сочетались с распространенными пророчествами близкого освобождения, которое придает от северного народа. Греческое духовенство способствовало укоренению этой мифологемы. Оно “напоминало о давнишних предвещаниях, с целью убедить, что падение турецкого владычества близко и что пришло, наконец, время их свободы. Великие и могущественные братья их по Вере прибыли теперь на помощь из дальних стран, ведомые рукою Проведения, для восстановления их независимости”30. Итак, в массовом сознании греков русская эскадра прибыла не для нанесения диверсии в “чувствительнейшем месте”, а для их освобождения.

Естественно, что едва российские корабли показались у берегов Греции, почти вся Морея (Пелопонес) оказалась в пламени восстания; повстанцы прибывали и из Северной Греции, и с Ионических островов. Это были разрозненные отряды, лишенные общего руководства; греческое национальное движение едва пробуждалось и не имело своего влиятельного центра. Стремление к консолидации греческого населения, на которое уповала Екатерина II, в сущности отсутствовало. В результате после первоначальной растерянности турки сумели стянуть в Грецию войска и жестоко расправились с повстанцами. Небольшие российские сухопутные отряды, покинутые греками, были разгромлены. Пришлось оставить и занятый русскими порт Наварин, который А. Орлов рассматривал как ту базу, о приобретении которой его просила императрица. Военные действия были перенесены в Архипелаг, но в них широко участвовали греки и славяне, примкнувшие к Орлову с начала кампании. Как правило, все они принадлежали к особому слою средиземноморского общества, чью экономическую базу составляли крупные земельные владения, их профессиональным занятием была морская торговля; подчас сочетавшаяся с каперством, многие из них являлись крупными судовладельцами. Они представляли семейные кланы, которые были связаны через греческие общины, разбросанные по всему Средиземноморью, с османскими и арабскими владетельными домами. Почитая свою религию и этническую принадлежность, они вместе с тем принадлежали к разряду левантийцев, своего рода средиземноморских космополитов, что позволяло им играть важную роль культурных посредников в пестром в этническом и религиозном отношениях средиземноморском обществе. И в этой своей роли греки и славяне сослужили большую службу российской военно-морской экспедиции.

Многие из них предоставили свои суда с экипажами в распоряжение российского командования; другие воспользовались правом поднятия российского флага и продолжали торговые и каперские операции, направленные против судов, принадлежавших турецким подданным и нейтральным государствам, которые нарушали установленный А.Орловым режим блокады османских берегов. Вместе с тем все они были великолепными информаторами, дававшими возможность русскому командованию ориентироваться в обстановке. Греки поставляли российскому флоту опытных шкиперов и лоцманов, переводчиков, служили посыльными и лазутчиками. Члены этих семейных кланов в традиции времени поступили на русскую службу и затем перешли в российское подданство, переселившись в Россию по окончанию войны. Коллегия иностранных дел использовала часть из них на консульской службе в Средиземноморье. А.Г. Орловым эти круги были задействованы преимущественно во взаимоотношениях с арабами.

В арабских источниках XVIII в., в том числе создававшихся в христианско-православной среде, а также основанных на них исторических сочинениях первой половины XIX в., лишь бегло упоминаются или поверхностно описываются рассматриваемые нами русско-арабские военно-политические взаимодействия. В сознании арабов эти события совершались как бы на периферии арабо-османской политической жизни. Если центральная турецкая власть постепенно включалась в европейскую политику, то арабские провинции оставались все еще отгороженными от европейского мира, будучи погружены в хитросплетения своей провинциальной политической жизни.

Каторжные условия работы на мануфактурах. 
На всех мануфактурах России к концу петровского времени трудилось 25-30 тыс. рабочих. Это очень скромная цифра, даже если учесть, что население страны состояло тогда более 15 млн. человек. Средний металлургический завод имел 50-70 рабочих, а на мануфактурах по производству трубок, пуговиц, кожи, шелка, обычно было занято два-три десятка ...

Революция 1789—1794 гг. и становление конституционного строя
Революция 1789—1794 гг. по существу была неизбежной, поскольку продолжающее нести на себе бремя феодальных представлений и институтов французское общество зашло в тупик. Абсолютная монархия не смогла предотвратить неуклонно нараставший экономический, социальный и политический кризис. Главной помехой на пути дальнейшего развития Франции ...

Лаврентьевская летопись
Она считается относительно лояльно настроенной по отношению к Орде. Обычно это объясняется тяжелыми условиями ига на северо-востоке, где писать правду об Орде было слишком опасно. Не споря с этим заведомо неверном положением (Серапион создавал свои "Слова" именно на северо-востоке), отметим, что Лаврентьевская летопись характе ...